Когда соборы были белыми. Путешествие в край нерешительных людей - Ле Корбюзье

понимаю, потому что я прошу объяснения с тех самых пор, как занялся архитектурой. И я ни разу не получил ответа.

Моим трем стрелкам, расположенным вот так, конфликтно, недостаточно обездвижить архитектуру; они заставляют ее отступить.

Вспоминая о заводах Форда, я размышляю:

Архитектура? Строить жилища. Для кого? Для людей. Вот программа. Как отразить эту программу в доступной реальности? С помощью технологий. Строить планы. Планы, годные к реализации сегодня с имеющимися материалами и оборудованием и отвечающие основным нуждам человека (психофизиологической единицы). Где конкретно применить потенциальные возможности планов? На заводах, в бесчисленных мастерских, подлежащих суровому производственному контролю. Как вдохнуть смысл в эту революционную инициативу? Через архитектуру, выражающую дух времени. Новые времена настали.

Итак, на текущий день вырабатывается плодотворная доктрина:

А) программа;

В) технология;

С) заводы и мастерские;

D) архитектура и градостроительство.

Я снова берусь за мелки.

Рисую голубым большую стрелу с извилистой траекторией, символизирующую исследования, пробы, всегда тревожные первые шаги к изобретению – лицом к будущему, спиной к прошлому: личные разыскания и их самые неожиданные результаты.

Красным – такую же стрелу, траектория которой постоянно сходится с предыдущей: инициативы групп – больших или маленьких; взаимопомощь или взаимодействие – небольшое или гигантское; сотрудничество, кооперация, энтузиазм, священное исступление…

Затем синим – биологию (достоверность).

Коричневым мелком – технологии (достоверность).

Зеленым – экономику (достоверность).

Желтым – политику (инструмент точного и быстрого осуществления).

На сей раз архитектура вовлечена в синтетическое предназначение. Необходимое и достаточное сотрудничество построилось в ряды и движется вперед.

Пусть потоки, доселе противоречивые, соединятся в едином марше: личная свобода и коллективные возможности, в разумном сотрудничестве, и найдут уравнение равновесия.

Пусть призраки уйдут с дороги! Похороните их, могильщики, я вас прошу, похороните!

Опыт Форда, повторенный в тысячах производственных отраслях современного мира, это преподанный нам урок. Воспользуемся им. Пожалуйста, давайте работать на благо человечества.

2

Великое расточительство (доклад в Чикаго)

…«Мера наших поступков задана продолжительностью солнечного дня в двадцать четыре часа».

Основной аргумент, способный подтвердить перед американской аудиторией мои предложения по архитектурной реформе и реорганизации городов, заключается именно в том, что наш солнечный день был неверно использован. Что вследствие беспечности и ненасытной жажды денег, в деле градостроительства были приняты губительные инициативы. Работа – гигантское развитие городов – ведется лишь ради наживы, а не во благо людям. Только резкое изменение этой ложной ситуации способно принести основные радости. Именно внутри солнечного дня протяженностью двадцать четыре часа должно царить равновесие, должно быть установлено новое равновесие. Иначе никакой надежды на спасение!

Кругом (рис. 1) я обозначил сегодняшний солнечный день в США, как, впрочем, и в Европе.

Первый, восьмичасовой, сектор (А) представляет сон. Завтра, и послезавтра, и всегда день будет новым и свежим. Сектор В – это полтора часа, потерянные в транспорте – метро, поездах, автобусах, трамваях. Следующий сектор, С, символизирует восемь часов работы – то есть участие каждого в необходимом производстве. D – это снова транспорт, иными словами, упущенное время. И под конец (Е) – пять часов отдыха, семейный ужин, частная жизнь.

Какая частная жизнь? Не скажете ли вы мне, когда, в течение этого расписанного до минуты дня, этого повторяющегося из года в год и всю жизнь дня, человек, – это хорошо физически сконструированное животное, покрытое мускулатурой, которую питает кровообращение и система дыхательных путей, опутывает нервная сеть, – когда это существо, живущее благодаря своему сложному и хитроумному механизму, может сделать со своей собственной машиной то, что положено делать со всеми машинами: уборку, наведение порядка, ремонт? Никогда. Времени на это не предусмотрено! Места для этого не предусмотрено! Скажите мне также, когда и где это существо, в течение тысячелетий живущее по закону солнца, может подставить свой бледный остов под живительные лучи? Подобно подвальному растению, человек живет в темноте. Что он вдыхает? Вам это известно! Что слышит? Вам знаком изнуряющий шум современных городов. Что с его нервами? Увы! Они изнашиваются и никогда не восстанавливаются.

Я изображаю (рис. 2) неопределенный контур, включающий в себя мегаполис. В середине (М) – деловой центр. Производство, мастерские или завод? По глупости беспорядка или непредусмотрительности они располагаются внутри или вокруг. Этот мегаполис представляет собой огромный резервуар; в нем находятся два, три, пять, семь, десять миллионов человек! Его диаметр насчитывает двадцать, тридцать, пятьдесят, сто километров! Вы, американцы, побиваете все рекорды: мегаполисы Нью-Йорка или Чикаго имеют по сто километров в диаметре! Какое рассеяние! Зачем? Какая буйная фантазия разметала миллионы людей так далеко друг от друга? Для чего? Дело в том, что эти люди стремятся к химерической мечте – мечте о личной свободе. Потому что жестокость больших городов такова, что инстинкт самосохранения толкает каждого бежать, спасаться, стремиться к несбыточной мечте об одиночестве. Всеобщее требование: свобода. Их миллионы, тех, кто хочет снова ходить босиком по зеленой траве природы; кто хочет видеть небо, облака и синь; кто хочет жить среди деревьев – своих вечных товарищей в истории. Миллионы! Они идут туда, они устремляются, они приходят. Теперь все эти миллионы полагают, что их мечта погублена! Природа уходит у них из-под ног; ее место занимают дома с дорогами, вокзалами и бакалейными лавками.

Таких домов миллионы. Это города-сады (R), изобретение девятнадцатого века, одобренное, поддержанное, приветствуемое капитализмом. Города-сады, шлюзы на пути бурного потока растущей озлобленности. Эту гигантскую толпу, эти горы требований